Ростов-папа

Сегодня в совместной рубрике «МК на Дону» и проекта «Ваш персональный гид» мы расскажем о Ростове в его необычном историческом аспекте — городе, снискавшем звание одной из криминальных столиц российской империи.

Легендарные воровские «малины», притоны, подпольные игорные заведения, дома терпимости дореволюционного и довоенного Ростова остались в прошлом. В начале прошлого века, и особенно после войны, город существенно перестраивался, поэтому на прогулках по Ростову-папе экскурсоводы лишь указывают на места, где находилась вся эта воровская «инфраструктура». Но все же в городе сохранились объекты, связанные с загадочными и кровавыми преступлениями, легендарными авторитетами криминального мира.

Но вначале поясним, откуда взялось наименование «Ростов-папа». Естественно, что его нельзя рассматривать в отрыве от «мамы» криминального мира — Одессы. У двух городов немало общего, сделавшего их притягательными для преступников всех мастей. Прежде всего это южное расположение: нужно быть совсем уж неудачником, чтобы не найти пропитание в таких плодородных и богатых краях, ну а для ночлега подходит любая ветхая хибара, или, на худой конец, можно прекрасно выспаться и под кустом. Ростов и Одесса — практически ровесники, да и развивались они почти синхронно, за несколько десятилетий став крупнейшими городами Российской империи, прежде всего в торговом и промышленном плане. В отличие от старомодных и чопорных городов средней полосы портовые «мама» и «папа» были открыты для всех приезжих, невзирая на их веру и национальность.

 

Имперская босота вперемешку с разорившимися крестьянами, разночинцами, поденщиками, отставными солдатами, иногородними, бурлаками, бродягами, нищими, погорельцами, беженцами, инородцами потянулась в Ростов и Одессу. А с ними вместе, словно чуя добычу, — и воры, грабители, душегубы, проститутки, юродивые, попрошайки, гадалки и прочие.

Как пишет в своих работах филолог, специалист по истории и субкультуре русского уголовного мира Александр Сидоров, до революции преступники называли себя бродягами, «иванами». Представляясь так, они подчеркивали, что занимаются исключительно криминальным промыслом, не имеют ни дома, ни семьи, ни паспорта. Поэтому, когда задержанного бродягу спрашивали об имени и фамилии, он обычно так и аттестовал себя: «Иван». На вопрос о месте проживания и родственниках следовал стандартный ответ: «Не помню». Так и записывали: «Иван, не помнящий родства». Но после возникновения криминальных «папы» и «мамы» формулировка несколько изменилась. Когда преступники и бродяги отвечали на вопрос о родных, они уже не ссылались на «забывчивость». Разъясняли охотно: «Ростов — папа, Одесса — мама».

Ну а теперь давайте обратим свой взор на те места криминального «папы», которые мы встречаем в своей жизни буквально каждый день. Наш традиционный топ-7.

1. Богатяновский централ

Официальной датой образования ФКУ «СИ-1 ГУФСИН России по Ростовской области», более известного как Богатяновский централ, считается 4 сентября 1768 года. Ряд исследователей истории донской столицы скептически относится к такой версии, но, так или иначе, здание, построенное на пересечении современных Кировского и Горького, стало одним из первых каменных зданий города. В разное время в нем содержались герой Гражданской войны Александр Пархоменко, один из основателей Первой конной армии Борис Думенко, командующий 51-м Армейским корпусом вермахта генерал Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, серийный убийца Андрей Чикатило, чеченский полевой командир Салаудин Темирбулатов по кличке Тракторист, полковник Юрий Буданов и другие, фамилии которых прогремели на всю страну, а многих из них — на весь мир.

2. Богатяновка

С ростом Ростова престижные кварталы строились между бывшей крепостью и Темерником, а беднота отселялась в Затемерницкое поселение и в примыкавшие к крепостным валам слободы в районе Богатого источника. Дома возникали стихийно, район рос хаотично, грязь и антисанитария царили редкие. Атмосфера жизни накладывала свой отпечаток и на психологию местных жителей. Здесь предпочитали обитать лишь «сильные духом» люди, способные постоять за себя и выжить в нечеловеческих условиях: бывшие каторжане, босяки, налетчики, скупщики краденого, кабатчики, погромщики, содержатели притонов и игорных заведений самого низкого пошиба. Улицы и специальным образом выстроенные дворы Богатяновки (планировались таким образом, чтобы было не меньше 5-6 выходов в разные стороны, на случай облавы) описаны в детективах Данила Корецкого, также выросшего в этом районе.

3. Парк Строителей

Парк, который изначально назвали Новопоселенческим, в этом месте был разбит в 1884 году. А в начале XIX века здесь, на таганрогской дороге, возник постоялый двор с садом, владельца которого звали Гарбуз. За местом, прозванным в народе Гарбузкин сад, укрепилась дурная слава. По ночам здесь собирались шайки разбойников, играли в зернь, дуванили и пропивали награбленное. Случалась в Гарбузкином саду и поножовщина со смертоубийством. Полиция не рисковала заглядывать в эту глушь, да и город тогда кончался за Садовой.

4. Старый базар

Нынешний Центральный рынок исторически называли Старым базаром — в противовес Новому, который располагался в районе нынешней пл. Советов. Поражающий всех приезжих своим богатством и восточной экзотикой, Старый базар, естественно, не мог оказаться вне интересов различных жуликов и бандитов. Здесь «трудились» блатер-каины (скупщики краденого), халамидники (базарные жулики), маровихеры (карманники) и «фотографы» (специалисты по чужим часам). У старобазарной бедноты была и своя система ночлежек, которые находились внизу Таганрогского (ныне Буденновского) проспекта: «Рыбный базар», «Кабачок Дон», «Крытый рынок», а также два кабака с поэтическими названиями «Разливанное море» и «Беседа ремесленников».

5. Здание 1-го Общества взаимного кредита (Семашко/Серафимовича)

В этом здании в начале XX века располагалось 1-е Общество взаимного кредита, которое стало жертвой самого крупного ограбления за всю историю Ростова. Произошло оно на рождественские праздники, в декабре 1918 года (белогвардейский Ростов жил по старому стилю). Грабители проникли в так называемую «стальную комнату», представлявшую собой огромный сейф. Для этого они сделали подкоп, высверлили бетонную стену и разрезали с помощью газовой горелки стальную стену комнаты, после чего взломали сейфы и вынесли их содержимое через подземный ход. Внушительный лаз тянулся на 36 метров и вел в подвал дома напротив. Ущерб оценивался в десятки миллионов полновесных николаевских золотых рублей — сумма чудовищная по довоенным временам. Число пострадавших от взлома «стальной комнаты» составило 435 самых уважаемых и состоятельных людей юга России. Следствием так и не были обнаружены ни преступники, ни украденное.

6. Восточная — ростовская «Улица красных фонарей»

Решение о переносе семи легально действовавших домов терпимости на Черняевскую было принято особой комиссией городской Думы в 1897 году после того, как Сенная (ныне Горького), где эти заведения изначально располагались, была переименована в Тургеневскую. Блюстители нравственности посчитали, что на улице имени писателя, прославлявшего скромность и застенчивость тургеневских девушек, не место борделям. Жители Черняевской не просто согласились на пикантное соседство, но и на свои средства замостили квартал, обязались содержать за свой счет полицейский пост для поддержания порядка. Им это было выгодно, так как клиенты публичных домов здесь же стриглись, брились, покупали вино, посещали кабаки и т. д. Однако и на Черняевской история повторилась. Гласные городской Думы поставили вопрос о том, что улица, носящая имя боевого генерала Михаила Черняева, стала пристанищем «красных фонарей». На этот раз власти решили просто ее переименовать в улицу Восточную, в память о среднеазиатских походах генерала Черняева. В конце XIX века в Ростове-на-Дону были официально зарегистрированы 16 домов терпимости.

7. Горячий край в Нахичевани

В районе 31-35-й Линий тянулся так называемый Горячий край, где орудовали местные банды грабителей и располагались основные «хазы» и «малины» местных налетчиков-«вентерюшников» (вентерь — рыболовная снасть на Дону, сеть, в которую ловили мелкую рыбешку). У них был отличительный знак — красный шелковый кушак, в котором обычно прятали финский нож. Грабили главным образом проходившие вдоль Дона поезда, обчищая вагоны на ходу и выбрасывая содержимое на шпалы, где уже ждали подельники с подводами. Однажды украли из вагона здоровенного живого быка. Редкий день проходил без того, чтобы на Горячем крае не обобрали бы хотя бы один вагон.